Вступление. Январь-август, 1990.

Эта поездка началась с приглашения, которое получил Tim DeLorey из Бирмингема (Алабама) во время работы в московской лаборатории по программе научного обмена. Русские планировали месячную экспедицию в пещеру Снежная. Это одна из самых глубоких пещер в мире (пятая на 1990 год) и еще может стать самой глубокой. Мой коллега по спелеологии, живущий сейчас в Бирмингеме, рассказал нам об этом путешествии и мы с Генри и Джорджем высказали желание принять в нем участие. На наш вопрос русские ответили, что собираются в этой экспедиции пройти пещеру как можно глубже. Международный Комитет Национального спелеологического общества рекомендовал путешествие центральному управлению и мы были санкционированы как официальная экспедиция Национального Спелеологического общества. Прибавился пятый и последний член нашей группы- Marion Smith- и мы ожидали приглашения из СССР. После получения в конце концов документа мы обратились в Советское Консульство в Вашингтоне для получения виз. Время шло, слишком много времени, а мы все не могли вылететь без виз. Пропали купленные заранее авиабилеты. В результате всех "визовых проблем" 9 сентября только три члена клуба "Windy City Grotto" оказались в Москве. Руководитель американской группы Тим не получил визу вовремя, а Marion Smith вообще решил не ехать. Утром 11 сентября в компании Валерия, Евгения и Ирины мы начали 40-часовое "испытание поездом".

Восхождение. 13 сентября.

Наконец, в 5.30 утра поезд дотащился до станции черноморского городка Гудаута и замер для 2-х минутной стоянки. Водозащитные подземные транспортники были быстро переданы из тамбура на платформу. Там нас встречал руководитель экспедиции Александр "Алекс" Критцкий и еще один член русской группы Сергей. Накануне днем они спустились из базового лагеря в горах. Все мешки были погружены в грузовик и мы поехали к горам. По окончанию мощеной дороги транспортники переложили на предложенные русскими станки. Самодельные, как и многое из их снаряжения, станки сварены из титановых трубок. Мы были поражены, ведь даже если такие вещи можно было бы купить в США, цена была бы недоступной. Валерий сказал, что обычно они поднимают в горы груз в 120-150 фунтов за 10 часов. Мы карабкались по размокшим дорогам и козьим тропам до 9 часов, когда была сделана остановка для завтрака. Металлическая кружка давала возможность напиться из маленького источника на обочине. Пока мы поглощали сыр и консервированную рыбу с нами поздоровались несколько местных "ковбоев", гнавших скот на горные пастбища. Уже распространился слух об американцах в их горах.

И снова мы идем путем, начавшимся почти 7000 милями раньше, карабкаемся по все более крутым склонам через открытые участки леса, напоминающие южные Апалачи. Петляя по горам, мы часто замечали, что пасущийся скот обгоняет нас. На одном из склонов мы нашли заброшенный лагерь пастухов с грубым шалашом, маленьким загоном и сточным прудом, из которого даже наши "железные" русские друзья не стали пить. Сергей и Генри безуспешно искали в округе чистый источник. К этому моменту путешествия в моей фляге была смесь воды из Чикаго и Москвы. На повороте мы встретили трех путников, спускавшихся с гор. Это были члены большой спелеологической группы из Хабаровска, города на восточном побережье России. На привале Алексей сказал, что мы находимся как раз над самой глубокой пройденной точкой пещеры. С этого момента путь пошел по камням и стал, пожалуй, еще более рискованным. На высоте 1700 м над уровнем Черного моря мы покинули зону леса и вышли на карстовые альпийские луга. Этого было достаточно, чтобы все накопившиеся сомнения рассеялись. Горы вокруг были усыпаны огромными белыми карами. Мы чувствовали запах большой пещеры. До базового лагеря на 1800 м всего час пути и Алексей предложил сделать остановку у очередного источника. Нам показалось, что люди пьют с одной стороны источника, а скот использует воду другой стороны. С помощью фильтрующего насоса "First Need" мы наполнили фляги. На последнем переходе нам досадил дождь. Мы находились более чем в миле от базового лагеря, когда белая палатка стала различима на фоне камней. К вечеру мы прибыли в лагерь и с благодарностью приняли кружку горячего компота из рук "маленького Алекса", единственного, остававшегося на базе, а затем улеглись на влажной траве для отдыха. Мы располагались на высокогорном лугу, усыпанном цветами и почти полностью окруженном голыми вершинами. На западе открывался вид вниз на Гудауту и побережье Черного моря. Великолепный вид был скоро закрыт облаками, а вновь начавшийся дождь загнал нас в бунгало. Горизонт исчез в вихре облаков и палатку яростно трепал дождь и ветер, поднявшийся от моря. Минут десять казалось, что нас просто сдует. Пластиковое покрытие палатки было повреждено в нескольких местах и вода текла внутрь. Хотя буря прошла, дождь продолжался. Как рассказывал Алекс, сентябрь это самый сухой месяц года. Снежная проходима только когда уровень воды в ручье низкий. В течение 2-6 часов, в зависимости от глубины, дождь или талые воды с поверхности делают пещеру непроходимой. В сентябре 1988 года их экспедиция спустилась до Большого зала, когда начался дождь, продолжавшийся 15 дней. Подземный лагерь имеет телефонную связь с поверхностью, откуда получает постоянную информацию о погоде. Этот вечер сулил как минимум 24-часовую задержку начала спуска. Дождь лишь незначительно задержал приготовление ужина. К нам присоединились еще два путешественника, промокшие по дороге к своему лагерю на другой стороне хребта. Их пригласили пообедать с нами. Мы сдвинули тяжелые деревянные ящики ( которые тоже были внесены на гору на станках) в центр палатки, образовав стол. Все 11 человек наслаждались горячим, хотя и простым обедом из мясного бульона с обязательными сухарями, натуральным картофельным пюре, горячим фруктовым компотом и чаем. Хозяева любили пить чай небольшими глотками, зажав кусочки сахара между зубами. Генри и Джордж очень привыкли к этому к концу пребывания в СССР; за несколько недель они выпили больше чая чем можно было бы за две жизни. После еды нам снова не удалось расслабиться, так как в лагерь ворвалась гроза. Нам приходилось кричать, чтобы слышать друг друга сквозь рев ветра. Пока хватало рук для поддержания тента изнутри, но Алекс переживал, что наших усилий будет недостаточно для сохранения большой палатки. Джордж привез для нас свою 3-х местную палатку. Теперь ее устанавливали в углу. Она стала "спасательной шлюпкой" на случай если ветер все же сорвет бунгало. К тому же это дало возможность Сергею, который плохо чувствовал себя, отдохнуть в сухом месте. Это была не лучшая погода для спуска в пещеру. Ветер стих и мы принялись за кофе и разговоры о спелеологии. Как и много раз потом, разговор велся на русском и английском языках одновременно. У большинства русских был определенный словарный запас в английском, а двое из них - Валерий и Евгений - становились переводчиками, когда Алексей должен был сделать "официальное" заявление. Единственный из нас Джордж пытался общаться по-русски. Постепенно мы поняли, что увеличиваем свои шансы быть понятыми, говоря по-английски медленно и сокращая словарь. Один из нашедших в лагере приют вскоре решил, что его английский "работает" не хуже чем у остальных и рассказал нам о планах своей группы. Они нашли вход в пещеру, расположенный выше обоих известных входов в Снежную. Связав их в одну систему, возможно установление нового рекорда по глубине прохождения. Алексей развернул карту пещеры и отметил основные достопримечательности - Большая галерея в конце снежно-ледовой части, Большой колодец на глубине 600 м, ведущий в Университетский зал, Малая река, которая сливается с Большой с 5 завалами; зал Победы на 700 м; опасная Глубокая река с Шестым завалом, большие залы Икс и Пенелопа, и , наконец, последний массивный завал на глубине 1370 м. Он рассказал, что на Глубокой реке вода может прибывать со скоростью 9 м/мин. Лишь несколько групп оснащены водозащитными костюмами и специальной техникой, необходимой для безопасного прохождения реки. По утверждению итальянской группы, бывшей здесь в августе, Снежная "...если не самая глубокая в мире,то наверняка одна из самых сложных". Я задал Алексею вопрос, который сам напрашивался в связи с настоящей погодой на поверхности. "Что могло случиться, если бы мы получили визы в срок и сейчас находились в глубокой части пещеры?". Кажется, в его ответе смешались шутка, факты и крайнее бездушие - "Тогда мы бы погибли". Это заставило спросить о тех, кто сейчас в пещере: Михаил и Николай - члены нашей группы и 5 или 6 ребят из хабаровской команды. Алексей заверил, что постоянно поддерживается телефонная связь со спелеологами нашей группы, которые стоят лагерем в Университетском зале. У них все хорошо. " А что с теми, которые пытаются пройти обводненный участок?". И снова его ответ не обнадеживал:" О них нет никакой информации".

Лагерь пастухов. 14 сентября.

Лагерь не оживал до 10 утра. Оба "беженца" воспользовались улучшением погоды и отправились к себе. По последнему сообщению из пещеры начинать спуск было нельзя. Из своего сухого убежища в Университетском зале коллеги информировали нас о необычно высоком уровне воды. Нам хотелось познакомится с советской техникой для подъема и спуска, на которой мы согласились ходить, но ни разу не видели. Вместо этого Алексей объявил, что мы идем в гости к местным абхазским друзьям. Мы спустились на пол-мили вниз к обнесенной изгородью долине, в которой у пастухов был один из временных лагерей. Они пригласили нас в задымленный шалаш закусить кислым молоком и копченым сыром. Кукурузную кашу, приготовленную прямо на открытом огне, подавали вовсе не на тарелках, а кучками раскладывая на деревянной скамье. К этому каждому выдали по большому куску сыра. Единственные приборы - наши пальцы. К круто посоленной перепелке подали небольшую мисочку с острым красным соусом. Мы стали друзьями с охотничьей собачкой, помогавшей мне справится с порцией. Наш хозяин Джамал, глядя на спускающееся облако, пообещал, что погода вскоре улучшится. Нам хотелось на это надеяться и мы подняли тост домашней водкой. Днем мы поднялись на 200 метров к воронке, которая являлась входом в Снежную. Алексей обратил внимание на потоки воды, пересекавшие наш путь. Это плохая примета для пещеры. Недалеко от входа он возложил цветы к мемориальной доске Александра Морозова и двух его спутников. Морозов - это самый известный исследователь Снежной, погибший в ноябрьский снегопад недалеко от Межоновского входа в Снежную. Их останки нашли только в апреле. На входном колодце была навешена нейлоновая веревка нашей группы и стальной трос потерявшихся хабаровских спелеологов. Их станки были сложены тут же. Мы волновались о них и подумывали, не придется ли нашей экспедиции стать спасательной. Без особого желания мы снова спустились в лагерь пастухов. Кислого молока не было, зато новое количество водки стало повторением предыдущего. На этот раз мы ели в небольшом сарае. В середине комнаты прямо на грязном полу горел костер. Русские говорили о политике и погоде. Война, или возможность гражданской войны в Грузии, могла повлиять на ближайшие планы экспедиции. Грузия хотела отделиться от СССР, но абхазское меньшинство выражало готовность сражаться за сохранение союза с Россией. После обеда поднимались тосты за успех экспедиции, крепкое здоровье, семьи, гостеприимство и т.д., до тех пор пока запас напитка не иссяк. В темноте мы вскарапкались в лагерь и снова услышали стук дождя по тенту. Поправится ли когда-нибудь погода на столько, чтобы мы смогли пойти в пещеру? Пока мы беспокоились о погоде, стали появляться другие проблемы. Еще в Москве Валерий посмотрел наше снаряжение для подъема и спуска и сказал, что это худшее из того, что они могут предложить нам. Последний раз я видел плоскую титановую "спусковуху" несколько месяцев назад в машине нашего "недоехавшего" товарища Тима в Scottsboro (Алабама). Джордж занял это приспособление для пробных спусков с дерева у себя во дворе. Мы все надеялись потренироваться на поверхности с русским снаряжением до погружения в пещеру. Особые русские гидрокостюмы тоже еще оставались загадкой для нас.

15 сентября.

День начался хорошей погодой, сулившей возможность спуска в пещеру. Этот день мог стать длиннее 24 часов,которые мы могли потратить на дорогу до первого подземного лагеря на глубине 450 м. Первый хороший знак я получил после того как посмотрел себе на руку. Фирма Casio делает часы с датчиком изменения атмосферного давления, позволяющим предсказывать погоду и ориентироваться по высоте. Лагерь располагался на известной высоте и я откалибровал прибор. Этим утром давление поднялось выше, чем во все предыдущие дни, а это показатель неплохой погоды. После завтрака группа занялась примеркой различных частей гидрокостюмов. Мы влезали в безразмерные и бесформенные нижние костюмы. Они сделаны из тонкого нетканного материала, похожего на прессованный войлок. К рукавам и штанинам были подшиты петельки, чтобы они не закатывались под следующими слоями одежды. Поверх синтетического одевался тонкий костюм из хлопка, предназначенный для впитывания влаги из синтетического. Сам гидрокостюм сделан из тяжелой прорезиненной ткани с хирургическими манжетами и капюшоном. Одевается он через "туннель" по центру, который затем скручивается и завязывается кусочком веревки. Джордж отлично позировал перед камерой отлично изображая "нидзя Кавказа", натянув капюшон. Костюм был хорошо продуман и понравился нам. А вот "железо" русских - это другой вопрос. Джордж был сильно раздосадован тем, что Валера убеждал его оставить приспособления для спуска и подъема, т.к. взамен была предложена пара тонких эксцентриков без зубов, связанные кевларовой веревкой подобного диаметра... Я привез свою систему "лягушка", которую Алекс признал приемлемой после того как заменил своими вожделенными титановыми карабинами мои стальные и алюминиевые. После длительных экспериментов и значительных замен ( Генри привез свое Петцелевское снаряжение), Джордж и Генри сделали рабочие системы. Дальше занялись паковкой индивидуальных транспортников. Нам выдали мешок, сделанный из того же материала что и комбинезоны, и водозащитный мешок из прорезиненной ткани. В транспортник укладывались спальный мешок, надувной матрац, запасная одежда, лагерная обувь, ремонтный набор, кассеты, пленки, умывальные принадлежности и третья часть лагерного имущества ( палатка, печка, посуда). Продукты и топливо транспортируются в отдельном мешке.

Снежная.

Пока ребята заканчивали паковку, мы с Алексом с помощью маленького Алекса и Евгения поднялись ко входу в пещеру. Мы решили спускаться в Университетский зал ночью пока земля замерзает и количество воды, проникающей в пещеру, мало. Когда мы подошли ко входу было уже что-то после 10 вечера. Весь вечер нервы были напряжены и, наконец, сейчас у нас появилась возможность проверить так ли сложна эта пещера, как нам обещали. Во входной колодец повесили PMI веревку. Мы смогли пользоваться только американской веревкой 7-16 инчей диаметром. Советские спусковые устройства не подходили к веревке большего диаметра. В основном мы ходили на 10 мм (3/8 инч.), реже - на 8 мм (5/6 инч.) веревке русских. Напомнив еще раз, что не стоит доверять снежной пробке дна входного колодца как опоре, Алекс крикнул "Пошел" и быстро исчез из поля зрения. По прибытию на дно он крикнул "Свободна", что означало, что веревка свободна. Сопровождаемый огромным количеством слов и советов Евгения и маленького Алекса, я продернул петлю веревки через русское спусковое устройство и титановый карабин на обвязке. Пожелав себе удачи, я шагнул через край одной из самых глубоких пещер мира, используя неопробованные приспособления и технику, которой я ходил лишь один раз на 25-футовой скале в Айове. Зимой снег иногда полностью заполняет входной колодец. К сентябрю уровень снега достигает минимума. Приближаясь к снежной пробке, я заметил, что таяние идет быстрее около стен, оставляя остров снега в центре колодца. Алексей направил веревку к каменной полке у стены, чтобы увести меня от снежного карниза. Нам рассказывали историю о русском спелеологе, который отстегнулся, стоя на снежном полу и пролетел 20 метров до твердой основы, даже не повредившись. Прежде чем перестегнуться на страховочную веревку, я убедился, что ноги стоят на камне, покрытом льдом. В этой части пещеры русская навеска представлена в основном искусственными якорями - часто титановыми ледобурами и крючьями. Точки навески редко были хорошими и все использовались более одного раза. Но все равно приходилось навешивать на старые крючья, оставшиеся после предыдущей экспедиции. Алексей объяснил, что лед тает за время месячной экспедиции. При подъеме можно обнаружить, что веревка вмерзла в лед, или что ледяная полочка, используемая при траверсе, растаяла. В этом году на один пролет они использовали одну веревку, в то время как в прошлом году приходилось использовать три. Я был совершенно не знаком с таким видом вертикальной работы и иногда задавался вопросами о наших возможностях и опыте хозяев. Следующие семь пролетов, ведущие в Большой зал на глубине 200 м (650 футов), были также ледяными. Мы прошли пару пролетов по правой стене колодца, затем траверсом по ледяной полочке перешли на левую сторону. Наклонный спуск по ослепительному льду привел на левую сторону, а затем и в Снежный Бивуак. Здесь пол и стены были покрыты относительно чистым и толстым льдом. Некоторые команды исследователей были вынуждены ставить лагерь в этом великолепном алькове. Следующий спуск был местом серьезного происшествия. В прошлом году бельгийская группа пыталась достичь дна пещеры с помощью грузинских спелеологов. Один из бельгийцев как-то оторвался от своей группы и то ли провалился через лед, то ли неудачно откачнулся на веревке и сломал ногу. Он провисел вниз головой больше часа, взывая о помощи. Его эвакуация и стала окончанием экспедиции. Даже без тщательного осмотра это было место дивной красоты. Проход вел через ледяной желоб. Склоны были слишком скользкие, что бы пытаться даже на веревке выпрямиться. Стены из слабо кристаллизованного льда легко ломались под ботинками, посылая звенящий каскад обломков льда на кого-то внизу. Заостренные выступы льда не позволяли удерживать веревку по прямой. Насколько же тяжелее будет подъем! Еще два пролета и мы оказались на вершине гигантского снежного конуса, который почти целиком заполнял Большой зал. Для спуска с конуса были связаны несколько потертых веревок. Для спуска более приемлемой была техника спуска на руках, чем с использованием титановой "спускавухи", которую надо было выстегивать из веревки на подходе к очередному узлу. Было приятно спускаться большими прыжками с конуса, но мы почувствовали облегчение лишь когда ступили со снега на каменистое дно Большого зала. Несколько ледяных образований, и сталактитов, и сталагмитов, располагалось на скалах. Пока мы поджидали наших, мы фотографировали и Алексей упражнял свой английский. Он рассказал, что разделение группы на маленькие части - это не обычное явление в его практике, и что он предпочитает сохранять целостность группы. Большая часть работы, которая должна быть выполнена, оптимально выполняется передачей груза из рук в руки. Вскоре присоединились остальные члены группы - Генри, Джордж, Валерий и Сергей. Алексей с Джорджем шли во главе колонны; он информировал меня, что я могу нести только мешок с камерой, а кто-нибудь из остальных понесет мой транспортник. Это прояснило,почему Валерий просил Генри и Джорджа перепаковать их снаряжение в один мешок,так или иначе я решил оставить свой личник у себя,так как мы были перед самым узким местом в пещере.Это решение я принял для более удобного передвижения. Уходя из Большого Зала вниз по сухому каньону, мы прошли мимо кучи мусора, которая, видимо, была остатками одного из лагерей итальянского Альпийского клуба. Мы часто натыкались в пещере на хлам, оставленный другими международными группами, и даже пакеты карбида, что говорило о потрясающе низком уровне воспитания. Сначала мы были вынуждены ползти на четвереньках ,до тех пор ,пока не достигли самого узкого места,где проползание спелеолога,облаченного в четыре слоя одежды спелеолога было губительно для его обвязки.Я начал проталкивать свой мешок через проход ,пока меня не остановил крик Валеры,за которым я следовал.На другой стороне нас ждала замочная скважина следующей узости.Перед тем,как самому начать протискиваться через нее,я передал свой личник вперед.Затем,после этого компрессора мы прошли траверсом по наклонному уступу вдоль левой стены.Мы старались уберечь наше снаряжение и самих себя от падения в глубокую расщелину справа.Затем натянули веревку для тралея мешков через дулообразный лаз.В конце лаз обрывался в свободный пролет значительной глубины. Может Валера и предупредил меня ,что это будет наш первый колодец ,где висит 8 мм веревка,но я не припоминаю этого.К этому времени , после восьми ледовых колодцев, я справедливо полагал,что смогу заставить работать на себя их плоскую спусковуху.Мой личный мешок был прикреплен к моей нижней обвязке и висел прямо подо мной.Как только я пошел по навеске, я смог почувствовать,что нет достаточного сцепления с веревкой.Спусковуха имеет второй паз для увеличения сцепления на быстрой веревке, но я очень скоро обнаружил,что когда пытаешься выдать достаточную слабину, чтобы продернуть веревку в отверстие,это только увеличивает скорость падения.Я не знал есть ли у меня еще время зафиксировать веревку для увеличения трения.Левой рукой,одетой в перчатку, я пытался перевести пластину в более вертикальное положение,это помогало мне контролировать скорость спуска на 10 мм веревке.Веревка уже прорезала перчатку ,когда я со стуком ударился о дно колодца, подпрыгивая на моем личном мешке.Воздух внутри него самортизировал мое падение.С дрожью осматривая свою левую руку в поисках крови и ран,я с облегчением заметил,что внешних признаков травмы нет.Я слабо окликнул Генри, который был наверху колодца.Мое уверенность меня на время оставила. Я был слишком занят своим спуском и не успел крикнуть "Падение" Валере,который уже двигался дальше вдоль безопасной линии к началу следующего колодца,казалось и не подозревающий о моем лихом спуске.Уже частично испортив себе день,я спросил есть ли еще другие колодцы с 8 мм веревкой."Не в этой части пещеры".Я был доволен, когда обнаружил, что следующий колодец провешен 10 мм веревкой. Следующая часть пещеры называется Лабиринт.Высокие узкие проходы соединяются на разных уровнях в клубок.Протиснувшись через" игольное ушко" лаза мы попали в причудливый зал, затем проскользнули через змеиный лаз и попали к началу скального колодца.Было очевидно,что потерявшись,мы достигли бы того же места.Фактически Русские не были так глубоко в пещере с 1989 года.В 1987 году волнения в Советской Грузии предостерегли Москвичей от поездки на юг.В 1988-врагом был дождь.В 1987 году экспедиция достигла 1200 м глубины,пока у них не кончилась веревка.

Большой Колодец.

Несколько скальных спусков вели к началу следующего колодца с навеской.Рядом со входом к скале была прикреплена табличка в память о молодом спелеологе, который погиб в 1982 году. Алексей был врачом спасательной экспедиции. Во время нашей экспедиции навеска крепилась болтами к стене, веревка была обвязана вокруг уступа скалы.Генри предусмотрительно захватил мягкую прокладку для защиты веревки, которая была нитью жизни для нас. На дне группа уже быстро двигалась к большому спуску - Большому колодцу. Так как его глубина примерно 200 м, то навеска была разбита на три части перестежками на двух полках. Верх колодца представлял собой узкую расщелину с несколькими валунами, расклиненными в ней, которые служили нам опорой. Расщелина вела прямо в колодец и брызги водопада оседали и струились по ее стене. Здесь появилась первая необходимость надеть капюшон комбинезона. Водопад был распылен и представлял собой лишь досадный холодный дождь. В отличии от других колодцев, на которых русские спелеологи, обычно Алекс, навешивали страховочные петли между перестежками на полках, в Большом колодце было явно недостаточно веревки. Наши хозяева постоянно заботились и даже опекали нас. Алексей сказал, что если он потеряет кого-нибудь из нас, ему придется провести много лет в тюрьме. Я дождался Генри, чтобы он присоединился ко мне для фотографирования на этой полке. Спускаясь в следующий пролет колодца, мы увидели Валерия, который поджидал нас, стоя под основным потокам водопада и посоветовал спускаться здесь. Это было худшее место для перестежки. На последней трети колодца стены постепенно расходятся и плавно переходят в стены Университетского зала. Вскоре мы увидели наш первый лагерь, до того как он скрылся за нагромождением скал ( Нулевой завал). Дружеские руки пытались подтянуть меня, но неудачно. Я уже проскочил площадку, на которую мне рекомендовали приземлиться. Несколько рывков - и я оказался на большой плоской скале. Скоро к нам присоединился Валера и мы друг за другом пошли через завал. Цепочка из 6 человек вытянулась на всю длину, вещи передавались из конца ее в начало - процесс, который будет повторен много раз в течение следующих восьми дней.

Первый лагерь - Университетский зал.

В лагере нас встретили два его долгожителя Николай и Михаил и мы разделили предложенные пластиковые кружки с горячим чаем. Ребята находились здесь 10 дней, ожидая нашего прихода. Их палатка занимала, казалось, единственное плоское место среди нагромождений валунов и многочисленных груд мусора, оставленных другими экспедициями. Мы нашли клубок цветного телефонного провода болгарской группы, которая отважилась штурмовать 1000 метров, а выбираясь из пещеры побросала все свои палатки, веревку, спальные мешки и мили оранжевого и голубого телефонного провода. Мы поинтересовались, не слышно ли чего-нибудь о другой русской группе, работающей ниже в пещере. Михаил ничего не знал. За время нашего спуска в Университетский зал 15 сентября перешло в 16, а утро в день. Оказалось, Сергей и Алексей совсем не устали; я нуждался в полуденном отдыхе; Джордж был капризен и раздражен; Генри, как всегда, оставался самим собой. А ведь прошло всего несколько недель с того момента, как Генри сломал себе несколько ребер, когда корова сбила его с ног. Мы сложили площадки для двух других палаток из маленьких и плоских камней, которые смогли найти вокруг. Алексей объявил, что на лучшем месте будет поставлена лидерская палатка и когда все три палатки были установлены, накрыл одну контрабандным американским флагом. Мы стянули с себя комбинезоны, гидрокостюмы и хлопковые конденсатники и устроились в палатках для первой еды за 20 часов. Приготовление пищи велось прямо в палатке на однокомфорочной плитке, заправляемой таблетками сухого горючего; ноги были в спальном мешке. Хотя у нас не было неприятностей, не смотря на часто рискованный наклон плит и кастрюль, мы избегали ложиться в палатке, чтобы не вдыхать ядовитых паров сухого горючего. Очень часто использовалась " горячая женщина" - термос из пенки и пластика, для сохранения тепла первого блюда, пока готовилось второе. Было три стандартных рациона. Английский порридж ( геркулес) и чай, русский порридж ( гречка) и чай, быстро приготовляемое картофельное пюре, набухающее в мясном бульоне и чай. Все продукты были запакованы вручную в лаборатории Второго медицинского института. Даже масло, сахар и сухари сохранились, хотя большая часть продуктов, которые мы использовали, были спрятаны в пещере со времени укороченной экспедиции 1988 года. Алексей говорил, что его жена, которая решилась пойти в предварительную экспедицию в августе, жила с ним в одной палатке и была ответственной за приготовление пищи. Я признался, что понятия не имею, как готовить кашу. В середине послеобеденных размышлений Алексея о советском кинематографе я забылся типичным подземным Кавказского образца сном. Меня разбудил шум незнакомых русских голосов. Шестеро спелеологов из Хабаровска отступили от паводка в безопасный зал Победы и переждали там несколько дней. Мы все с большим облегчением узнали, что эти молодые ребята живы и находятся в хорошей форме.

Сентябрь 17.

Михаил нагрел воду для еды, так как их запасы были истощены. В этот день они собирались начать транс-сибирское железно-дорожное путешествие домой. Они были живы, но опаздывали. От них же мы узнали о возможности продолжать наш путь, несмотря на неожиданно высокий уровень воды в Глубокой реке. После еды и отдыха они отправились штурмовать Большой колодец. С другой стороны зала еще несколько часов мы слышали голоса, пока сворачивали лагерь и паковались. Восемь членов нашей группы снялись на официальное фото с американским флагом. Примерно в 6 часов вечера, руководимые Алексом, мы начали движение по завалу. Из относительно сухих верхних участков пещеры мы спускались к первым водным потокам - Малой реке. Вместо того, что бы нести по одному мешку, мы выстраивались в цепочку и передавали их из рук в руки. Николай, сопровождаемый Сергеем, работал связистом , восстанавливая провод и отводя его от тропы. С поверхности регулярно сообщали, что погода ясная. Во время частых спусков по веревке и свободным лазаньем один человек, обычно Джордж, оставался наверху и оттуда руками спускал мешки на веревке. При возможности веревка привязывалась под небольшим углом. В каждый подземный мешок был вщелкнут немуфтованный титановый карабин. Мы спускали их по веревке. Примерно через час после выхода из Университетского зала по короткой и влажной веревке мы спустились на Малую реку. Наконец мы были у обещанного водного потока Снежной. Река текла по дну узкого каньона. Бурный поток срывался со множества водопадов в глубокие водобойные ямы. За исключением участков, где поток скрывался под завалами, шум воды был оглушительным. Изредка мы видели линию, до которой может подниматься вода. Она располагалась высоко наверху и часто скрывалась за каменными глыбами. Во время одного интересного маневра мы маятником преодолевали 6-футовый отвес, а затем откачивались вокруг угла на веревке, которую Михаил закреплял над нашими головами. Всякий раз когда вода была достаточно глубока, нам удавалось сплавлять мешки. Водонепроницаемость некоторых представлялась сомнительной, так как они погружались несколько глубже остальных. Все разъяснилось в лагере.

18 сентября.

Во время пути в зал Победы утро сменило ночь. В начале Третьего завала нас ждала огромная куча мешков, полностью забитых батареями, продуктами, горючим, ремонтными наборами, необходимыми для затяжного штурма дна пещеры. Это всегда и было нашей задачей. Мы хотели дойти до известного дна на 1370 м и пробиться через массив, как ранее исследователи делали с другими камнепадными залами. Затем мы должны были вернуться к руслу реки для штурма больших глубин. Мы сознавали, что у нас нет ни времени, ни погодных условий, чтобы сделать серьезный рывок на дно. Михаил и Николай 10 дней до нашего прибытия в пещеру перетаскивали эту гору груза. Здесь было примерно 20 мешков в дополнение к 9, которые мы несли из Университетского зала. Около трех часов наша группа транспортировала все мешки через Третий завал и последние два больших водопада к постоянному тайнику в начале Четвертого завала. В наиболее сложном водопаде пещеры Снежная со страшным грохотом и брызгами Глубокая река срывается с высоты более чем 40 футов. Мешки были переправлены по натянутой над водой веревке, а люди карабкались по верхнему заброшенному пути. Среди большого завала мы спрятали дополнительные мешки, засыпав их небольшими камнями. На подходе к Пятому завалу на большинстве из нас уже сказывались трудности этого долгого дня. На привале Джордж, растянувшись на спине, высказался по текущему моменту своим коротким: "This sucks". Алекс приказал Валере вскрыть пакет с конфетами, упакованный в его водозащитном мешке. Мы посочувствовали Валере, когда в дополнение к конфетам он получил несколько галлонов воды, просочившихся в мешок и пропитавших спальник и лагерную одежду. Не слишком приятно спать во влажном мешке при 39 F. Пятый завал оказался самым сложным упражнением со времени Лабиринта. Казалось, что везде проложены "слоновые тропы". В сухой части исследованной пещеры часто можно идти по следам ботинок и царапинам на скалах; но здесь тропа петляла по всем тупикам. Исследователям пещеры пришлось немало потрудится, прокладывая маршрут. Мы были вознаграждены, когда завал закончился, а потолок поднялся, образовав Зал Победы.

Второй лагерь - Зал Победы.

Мы шли на звук маленького водопада по левой стене зала к месту нашего второго лагеря. Оглядевшись с отвращением, Алекс провозгласил, что он рад, что нет его жены Тани и она не видит накопившегося мусора. Он высказался в адрес тех, кто по его мнению виноват в этом. Шум водопада шел от струи, выливавшейся из маленького отверстия в стене на высоте 15 футов и не дальше 25 футов от наших палаток. Это был источник воды для лагеря: для готовки, питья и умывания. Он выглядел вполне чистым и мы были заверены, что ни у кого не было проблем. Впоследствии обнаружилось, что во время повышения уровня воды, каша становится чуть "песочной". Это вызвано тем, что увеличивается способность воды нести взвешенные частицы. Валера посочувствовал нам с Джорджем , когда открыв наши водонепроницаемые мешки, мы обнаружили, что мешки-вкладыши пробиты и все что могло промокнуть - промокло. Алексей посоветовал нам не волноваться ведь синтетические мешки могут быть повешены и просушены в тепле внутри палатки. Тем временем мы разделили сухие мешки по мере возможности и устроились для еды и отдыха. У меня очень болела спина, я не мог заснуть и Алексей не ложился, пока было с кем поговорить. Мы рассуждали об Америке. Он говорил о столь необходимом лабораторном оборудовании, которого мало в СССР и достаточно в США. Я говорил о налогах. Он объяснил, что Америка - лишь мечта, а отнюдь не цель. Страна полна ожиданий. Слабое дуновение свободы дало им надежду, что жизнь еще может улучшиться. К 2 часам ночи 19 сентября все американцы в Абхазии крепко спали в Зале Победы, примерно на 680 метрах ниже входа в пещеру Снежная.

19 сентября.

Мы встали в 10 часов утра и узнали, что дождь продолжался на поверхности весь предыдущий день. Это был не лучший день для путешествия ниже в район Глубокой Реки. Вместо этого мы решили пройти в Зал Надежды и выше в богато декорированный зал пещеры -- Цветочный Сад. Названия залов - Надежда и Победа - отражают эмоции исследователей пещеры, а не политические сантименты. По пути в Зал Победы через Пятый завал мы могли пройти и в Зал Надежды. Весьма впечатляли его размеры и вертикальный рельеф. Зал разделен примерно пополам глубокой долиной, несущей шумную реку. Вверх по ее течению находится Меженого - верхний вход в систему. Пересекая долину по удачно расположенному завалу, мы двигались вверх к большому залу.Он был щедро украшен маленькими кристаллами, которые, как я предположил, состоят из солей (эпсолиты). Как мы слышали раньше, это гипсовые сталактиты, украшенные гирляндами из гидромагнезитовых шариков 2 дюймов диаметром. Следущая зона - арагонитовый "лес". Несколько тысяч кустиков четырех и меньше дюймов окружали шесть больших "деревьев". Мы не могли подойти близко, чтобы измерить их, но самое большое было как минимум 12 дюймов высотой. Обсуждая состояние мест стоянок, мы радовались, что не видим явных разрушений здесь. Несколько часов мы провели фотографируя зал. Мы вернулись в лагерь к чашке английского пориджа в 3 часа ночи.

Сентябрь 20.

Наш день начался с завтрака в два часа дня. Мы пытались определить степень риска и успеха попытки спуститься в следующую часть пещеры-Глубокую Реку.Наше последнее сообщение о погоде было - сильный дождь на поверхности.Алексей считал, что обсуждение слишком важно для того чтобы верить его английскому. Валерий осуществлял официальный перевод слов Алекса для нас. Мы обсудили, что даже при более устойчивой погоде траверс реки до шестого завала связан с большим риском. Стало ясно, что если решение будет зависеть только от Алекса, то он дальше не пойдет. Тем не менее, они просили трех американцев обдумать все это и решить. Они к нам подойдут. Джордж, Генри и я собрались для обсуждения ситуации. Мы уже осознавали, что достижение дна, не говоря уже об установлении рекорда глубины, становится нереальным в этой экспедиции. Задержка виз, медленный поезд, отвратительная погода и наша неопытность стали очень значительными факторами. Я пытался выразить наше решение в разговоре с Валерой для того, чтобы он передал Алексею, что "мы долго не простим себе того, что не смогли пойти глубже, но если мы решимся и потерпим неудачу мы будем мертвыми намного дольше".Я сомневаюсь,что это было переведено дословно. Я предложил сделать короткий фотообзор района Глубокой Реки.Было решено, что маленькая партия пересечет пятый завал и спустится только для осмотра Реки. Одели "на всякий случай" гидрокостюмы. Михаил и Валерий, которые остались с Николаем , отдали нам с Алексеем свои гидрокостюмы, так как наши были с заплатами. Спуск на реку шел сначала по верху , а затем между огромными валунами и глыбами. Как только мы прошли зону коллапса, мы снова услышали рокот воды ниже нас.Алексей навесил веревочные перилы вниз в средней части спуска в каньон Глубокой Реки. На дне каньона течет быстрая, но довольно мелкая река.Вода была абсолютно прозрачная и без намека на мутность, даже после нашего прохода. Алексей повел нас вниз по течению ,иногда, как Ахаб,подзывая меня для следующей фотосъемки.Между тем, Сергей положил маленькие камешки чуть выше уровня воды. Он надеялся , что это даст возможность нам определить вовремя подъем реки, чтобы мы могли отреагировать и спастись.Ведь это , конечно, было то самое пресловутое место,где река может подниматься на 9 метров за минуту. Было бесчисленное множество стремнин и водопадов, за которыми лежали длинные и глубокие озера.Глубокая вода обеспечила первое настоящее испытание наших гидрокостюмов на способность сохранять тепло и поддерживать на плову человека.При нормальном уровне воды мы вполне могли выжить в этом опасном холодном окружении в условиях небольшого физиологического комфорта.Однако дальнейший спуск по Глубокой Реке не приносил особого удовольствия. Я уже спрашивал тихо у Алекса правильно ли он понял наше решение.Джордж спросил у меня :"Какого черта этот парень делает? Скажи Алексею, что мы хотим повернуть назад".Постепенно тревога Джорджа заставили меня сделать это. "Я был и в более опасных местах, а ты, Генри?" "Да я могу и дальше идти." Это было единственное, что ограничивало наш юмор. Мы оба, Генри и я, понимали, что Джордж был прав. Как только Алекс объявил, что мы достигли "бесповоротной" точки на полпути к Шестому завалу, мы заявили, что настало время возвращаться. Из подсумка появился американский флаг и я сделал фото группы в нашей самой глубокой точке около 720 м глубины в 1.30 ночи 21 сентября. Затем мы начали подниматься. Мы мчались вверх так, что дьявол за нами не угнался бы по завалу, ведущему в зал Победы. Наши худшие опасения оказались беспочвенными, так как камешки Сергея оставались сухими. Алекс поднимался свободным лазанием по веревке по стене каньона, исполняя один из самых нелюбимых американскими спелеологами приемов "рука-рука" для подъема по веревке. Джордж достал свои зажимы и поднялся более удобным стилем. Я начал выбираться свободным лазанием и меньше чем на половине пути моя правая рука, одетая в три перчатки, сорвалась со скалы и я упал. Сергей прервал мое падение, не дав мне разбиться. Двое перчаток последовали в подсумок и я поднялся без дальнейших проблем. Генри , который наблюдал за этим со стороны ,позже сказал , что он не знал был ли я испуган своим падением, но он был. Мы вернулись в зал Победы без дальнейших инцидентов.

Все три наших компаньона, которые оставались в лагере вышли встречать нас. Джордж прокладывал путь наверх по последнему склону. Мы критиковали Джорджа за поиск тропы, так как он вел нас через очень мокрый и скользкий завал, который мы не видели , когда спускались. Скоро причина стала очевидной. Теперь было два больших водопада , изливающиеся в зал Победы и текущие под завал.Небольшая струя превратился в гидрант. Пещера была полна воды и также как и команда из Хабаровска , мы вынуждены были пережидать паводок в зале Победы. Валерий объяснил , что за 10 минут до нашего возвращения они все были в палатке и подогревали воду для чая.Определив изменения в шуме водопада они выскочили наружу и увидели , что поток увеличился в 5 раз за 2 минуты, к счастью им не пришлось долго беспокоиться за нас, не зная о нашем скором приходе.

***************************************************************

Назад