Мне девяносто лет — возраст глубокой старости. Те волосы, что еще не покинули мою голову не сильно темнее гусиного пуха. А сил хватает только на небольшие прогулки по утрам и сидение на веранде. Я часами просиживаю в кресле, ощущая свою дряхлость и вспоминая прошедшую жизнь. Немного в ней было интересного и совсем мало в ней интересного для людей посторонних. Но одну историю времен своей молодости я все-таки хочу рассказать. Во-первых, она действительно удивительна и в чем-то даже поучительна; во-вторых, я все еще хорошо помню ее, хотя в мелочах могу и ошибиться; в-третьих, люди, интересы которых она затрагивает напрямую, уже оставили этот свет. Тем не менее, что бы избежать любых возможных осложнений для их потомков я изменю имена, и пусть это будет рассказ от третьего лица.

*************

Небо на горизонте сливалось с водой и представляло собой однородную голубую кайму, которая опоясывала мир подчеркивая его бесконечность и хрупкость одновременно. Впереди над водой скользила непонятная темная точка. Скорее всего — альбатрос, другие птицы просто не залетают так далеко. Вечный спутник морских странников, он и сам по себе странник, изредка встречающий на перекрестках морских путей других “затерянных в океане”. И что принесет с собой эта встреча удачу или большие неприятности — никто не знает точно. Последняя мысль показалась очень удачной. Ее автор устал от загадок жизни, но принять за должное безрадостное для него решение отказывался. У него еще оставалось терпение, что бы ждать и силы, чтобы бороться (если потребуется).

— Что, нравится вам погодка, сударь? Не в пример вчерашней, — раздался за спиной хриплый и немного надоевший за последнюю неделю голос.

Боцмана было легко узнать по голосу, потому что под его дудку и команды жил весь этот корабль. Как и большинство боцманов, он был не молод и уже имел стариковскую привычку говорить с любым человеком по любому поводу.

— Да, хорошо. Спокойно, не жарко, солнышко вылезло, вон альбатрос кружит.

— Альбатрос, где? … Не вижу, глаза уже не те. А вы не ошиблись, сударь? — старый морской волк не хотел верить, что его глаза уже не самые зоркие на этой палубе.

— Ну, я не уверен, что именно альбатрос, просто какая-то птица, а кому здесь еще быть, как не альбатросу.

— Думается, что вы правы сударь. Кроме альбатроса в такой дали от берега быть некому. Альбатросы — патрули океана, его глаза, ими он видит все, что происходит на его поверхности. Плохо, что я его не вижу,.. — закончил боцман на грустной нотке.

Жизнь на корабле шла своим чередом. Уже вторую неделю их бриг шел из Мельбурна в Рио-де-Жанейро. По утверждению капитана они прошли уже большую часть пути, но заветные берега были еще далеки. Шампанское, друзья, интересная работа и незыблемая твердь под ногами, все это было впереди у мистера Артура Скрайба стоящего на носу брига “Рассвет”. Пока он размышлял обо всем этом, точка приблизилась, и стало очевидно, что это, действительно, альбатрос, который кружил над волнами. Прошло еще несколько минут и стало ясно, что птица кружит над чем-то плавающим в волнах. Ближе, ближе, глаза прищурились, пытаясь понять, что там впереди и тут воздух разорвал крик:

— Справа по борту человек на воде.

И корабль ожил, все забегало, засуетилось. На палубу вышел капитан.

— Шлюпку на воду, — проорал знакомый голос.

Судно приблизилось к плавающему человеку и легло в дрейф. Шлюпка бодро рванулась к телу, которое было привязано к какому-то деревянному обломку и вероятно только поэтому не утонуло. При приближении шлюпки человек даже не пошевелился, похоже, что он был без чувств. Матросы разжали руки несчастного, перерезали какие-то веревки и перегрузив его внутрь, заспешили в обратный путь. Несколько человек, собравшихся у борта, помогли поднять жертву кораблекрушения. Это был немолодой мужчина, крепкого телосложения, с широким лицом, хищное выражение которому предавал слегка изогнутый нос, в обрамлении темных волос и небольшой бороды. Одет он был в шелковую сорочку, кожаные штаны и красный кушак. Именно этот гардероб в сочетании с загаром, бородой и босыми ногами делал его чем-то похожим на цыгана, не хватало только серьги в ухе, но ее там не было, никогда.

Подошедший капитан велел отнести неизвестного в его каюту и приставил матроса, что бы тот ухаживал за ним. Кок, который, услышав шум, вылез из камбуза получил приказ приготовить порцию бульона и “побыстрее..”. Когда неизвестного унесли с палубы, капитан отдал еще пару распоряжений, уточнил курс и тоже проследовал в каюту. Люди разбрелись по кораблю, отдавая себя делам и обсуждая происшедшее.

— А что, доктора на корабле нет? Пострадавшему нужен врач, — спросил Артур у матроса, который закреплял поднятую на борт шлюпку.

— У нас вместо всех врачей капитан. Еще не было случая, что бы он не смог помочь больному. Если у вас что-то болит, то обращайтесь, он не откажет.

И действительно, два дня спустя новый пассажир показался на палубе. Он медленно прогуливался вдоль борта, вглядываясь в горизонт. Было заметно, что ему не уютно в океане, и он ждет берега. Подобное ожидание свойственно людям, которые проводят всю свою жизнь на суше, а в море их заносит печальная необходимость что-то менять. Они болеют морской болезнью, скучают по родным, лесам, полям, тверди под ногами.

“О чем он думает? Почему так погружен в себя? Отчего так торжественно печален? Как он оказался в море? Наверное, был шторм и его корабль затонул, а он спасся. Он один. Должно быть он плыл куда-то с семьей, и все они погибли, а он уцелел. Он один, а жена, дети, трое или пятеро (у таких людей обычно бывает не меньше трех детей) — все погибли. И теперь его мучает чувство утраты. Надо расспросить о нем капитана. Или попробовать заговорить с ним. Поддержать его.”

Полный таких мыслей он направился к незнакомцу.

— Доброе утро, сударь? Меня зовут, мистер Артур Скрайб. Я, как и вы теперь, пассажир этого судна.

— Что? — человек недоуменно смотрел на Артура, как будто тот выскочил из воздуха, как черт из коробочки.

— Я, хотел поздороваться с вами мистер .?. И узнать, как ваше самочувствие? — было похоже, что разговор не состоится.

— Спасибо, нормально. Небольшая слабость, но еще через день все пройдет, — ответ был максимально полный и закрывал тему.

Они стояли рядом, оглядывая бескрайние океанские просторы. Артур лихорадочно соображал: о чем еще можно поговорить с незнакомцем и зачем он вообще затеял этот разговор. Выход из ситуации предложил сам собеседник:

— Я слышал, что “Рассвет” идет из Мельбурна в Рио-де-Жанейро. Мы будем заходить в какие-то порты?

— Ну, этот вопрос скорее к капитану. Мне про это ничего не известно. Но когда я договаривался на это плавание, то промежуточные точки не назывались. Собственно, отчасти по этому я и поплыл на этом корабле. А вам что, нужно сойти на берег? — у Артура появился интерес к вопросу.

— Нет, пусть будет Америка. Скажите, вы давно покинули Мельбурн?

— Сегодня пятнадцатый день, — вопрос не предполагал длительного обсуждения, поэтому ответ был краток.

— И все время дул ветер, как сегодня?

— Я не помню, про каждый день конкретно, но общее впечатление, что штиля не было. Вы хотите понять, где мы находимся? — вопросы пробуждали интерес к собеседнику.

— Да и сколько нам еще осталось плыть?

— Ну, боцман вчера вечером обмолвился, что дня три, — желание хоть как-то помочь, услужить этому человеку проявило себя.

— Большое спасибо, приятно было поговорить.

Он ушел обратно в каюту, пожав новому знакомому руку. Рукопожатие было сильным, а ладонь при всей своей гладкости твердой, обладатель этой руки когда-то зарабатывал на хлеб физической работой, а может быть много занимался фехтованием или еще чем-то подобным.

Вечером капитан пригласил всех пассажиров на ужин из тушеных акульих плавников. Акулу днем поймал один из матросов, это стало событием дня, так что даже на время забыли о спасенном.

За обедом выяснилось, что спасенного зовут Кейн Буль. По его словам он плыл на маленьком судне с романтичным названием “Морская пена” из Лиссабона в Южную Африку. Недавно там нашли алмазоносные жилы и теперь люди со всего света стремились на блеск призрачных богатств. На 10-й день они попали в ураган, который разнес в щепки суденышко, вволю наигравшись с ним. Выжил, по-видимому, только он, и только потому, что ему в голову пришла идея привязать себя к дверям кубрика.

— Очевидно, мистер Кейн, что вы совсем немного не дотянули до места, еще один-два дня и старушка “Морская пена” пережила бы и это плавание. Я видел этот кораблик пару лет назад в Кейптаунском порту. Ей уже тогда было пора на покой, и уж совсем я не думал, что хозяева решаются на такие длинные переходы. Вы плыли один? — вмешался в рассказ капитан

— Да. У меня нет семьи… Первый раз в жизни я этому, по-настоящему, рад.

— Ураганы в это время года, на этих широтах — редкость. Вам сильно не повезло.

Узнав историю незнакомца, люди расслабились и воздали должное акуле и мастерству кока. Ближе к полуночи, после кофе, все вышли на палубу покурить. Огромное звездное небо над их головами уходило за горизонт, сияя мириадами ярчайших звезд, а время от времени пересекалось следами метеоров. Океан спал и как будто дышал во сне, слегка покачивая корабль на своей груди. Все это настраивало на философский лад. Они долго любовались небом, а когда стали расходиться, то капитан сказал:

— Если ничего не случиться, то дня через три-четыре мы будем на месте. Спокойной всем ночи.

Следующий день был хорош во всех отношениях, но не принес ничего нового и интересного. Только под вечер их новый спутник выбрался на палубу. Он стоял у правого борта, любуясь морем, греясь в нежарких лучах закатного солнца, и являл собой образец счастливого человека. Он даже не заметил, как за ними в небе появилась точка.

Она приблизилась, немного подросла и стала альбатросом. Изредка махая крыльями, птица догоняла корабль. Она поравнялась с судном и снизилась к волнам. Мистер Буль заметил альбатроса, только когда он был уже в каких-то двадцати метрах от него. Пару секунд они смотрели друг на друга, после чего птица, пронзительно вскрикнув, поменяла направление и скрылась из глаз, потерявшись среди небольших волн на океанской поверхности. Кейн Буль простоял еще пару минут в непонятном замешательстве, после чего проследовал в каюту.

— Да, похоже, что птичка напугала нашего гостя, — сказал один из матросов, который наблюдал всю эту сцену со стороны.

Всю ночь ветер крепчал. Утром капитан приказал поставить все паруса, но уже к обеду половину из них убрали. Корабль и так буквально летел над волнами. Ветер был попутный и приближал встречу с заветным берегом, но капитана это почему-то не радовало. Он все больше времени проводил на палубе и все чаще вглядывался в океан. После полудня на горизонте, за кормой появилось темная полоса. Увидев ее, боцман сплюнул и выругался. Капитан велел убрать все паруса, кроме двух. Артур, который понимал, что есть причины для беспокойства, но не знал, что делать обратился с вопросом к боцману:

—У нас что-то случилось?

—Скоро случится, — поправил его боцман, — Нас догоняет шторм и прет прямо за нами, как будто только мы ему и нужны. Откуда он здесь взялся в это время.

—Есть причины для беспокойства?

—Они всегда есть. Когда он нас догонит, начнется такая пляска на волнах, что только гляди, как бы душу ни вытряхнуло. Вы бы, мистер, заперлись у себя в каюте, а не то, смоет за борт и не поймаешь.

Артур поблагодарил боцмана и пошел к себе.

Шторм догнал их часа через два. И сразу же мир каюты стал тесным и не удобным. Корабль трясло и кидало из стороны в сторону. Сверху доносился гул состоящий из слившихся в одну симфонию ударов волн, топота ног, команд капитана и боцмана. Но все это перекрывал однообразный, монотонный скрип корабля, напоминающий стоны тяжело раненого. Пол, стены, потолок каюты качались перед глазами, вызывая приступы тошноты и головную боль.

Чувствуя, что больше не может находиться запертым в четырех стенах, Артур надел плащ и выбрался на палубу. Представшее его глазам зрелище было феерическим и устрашающим одновременно. Корабль, подобно скорлупке ореха, был затерян среди водяных волов. Горы воды вырастали из ниоткуда и пропадали в никуда, двигались в хаотическом порядке, время от времени стараясь накрыть, проглотить ту маленькую букашку, которая изо всех своих сил боролась со стихией. Картина впечатляла, восхищала, пугала, подавляла, заставляла бегать по коже мурашки и поднимать глаза к небу, ища там защиты. Она несла в себе множество различных эмоций и быстро излечила больную голову. Когда головная боль прошла, вернулась способность трезво мыслить. Артур заметил, что его плащ уже промок, хоть и греет, что на палубе не безопасно и следует за что-то держаться, а еще он заметил одинокую фигуру.

Человек сидел на палубе возле шлюпки, вцепившись руками в ванты. В фигуре было столько трагизма и обреченности, что ноги сами понесли к ней.

Подойдя ближе, он узнал в фигуре мистера Буля. Кейн не заметил, что уже не один, его глаза остекленело таращились в океан, а губы шевелились (возможно в молитве).

— Не стоит, так пугаться, у нас хороший корабль и мы выберемся из этого котла. Вы, наверное, продрогли, возьмите плащ.

Мистер Кейн вздрогнул и повернул голову к Артуру, губы скривила усмешка:

— Никто не выберется из этого ада, пока я на борту.

Можно было подумать, что он не в себе, болен, бредит уже однажды пережитым штормом. Только тон, которым это было сказано, настораживал, слишком серьезно и грозно прозвучало это.

— У вас бред? Вам плохо? Что вы имели ввиду, говоря “пока я на борту”?

Это были первые вопросы. Они родились не в мозгу, а сразу на кончике языка и поэтому прозвучали первыми. Он уже знал, что мистер Буль не болен, чувствовал, что это не бред, но что означает сказанное не понимал и не хотел, потому что, если и был в сказанном смысл, то слишком мрачный. А еще, глядя на него, он почувствовал, что этому человеку очень тяжело, одиноко и за плечами у него какая-то страшная тайна, которая угнетает и ломает все внутри своим весом.

— Вы мне хотите что-то рассказать, Кейн?

Буль посмотрел ему в глаза.

— А вы, готовы выслушать и дать слово, что об этом больше никто не узнает?

— Думаю да..?!. Да, мистер Буль.

— Ну хорошо, ваша любезность очень кстати, так как откладывать этот разговор уже некуда.

“Не буду утомлять вас подробностями своей биографии. Скажу только, что зовут меня Крей Родберг. Так случилось, что около года назад мы занимались добычей жемчуга в районе Мальдивских островов. Мы это я и мой приятель Фернанд. Я и друзья называли его Фери, он не обижался. Он был моложе меня, крепкий, хорошо сложенный, с приятными чертами лица и выразительными глазами — не красавец, но симпатяга. В нашем бизнесе он был главным ловцом, а я на подхвате. Вообще, обычно для ныряния нанимают кого-то из туземцев, а лучше несколько, но Фери любил океан и старался нырять сам. Так мы и плавали на небольшой барке, он нырял, я делал все остальное. При случае покупали чего-нибудь у туземцев.

И вот занесла нас судьба к небольшому островку, там была деревушка душ на триста, что для местных поселений приличный масштаб. Пошли мы с визитом к местному старосте — верный способ получить уважение в глазах всей этой публики, а там…

У меня до сих пор стоит перед глазами эта девушка, как она подносит нам фрукты и улыбается. Я не слишком люблю туземок. Попадаются симпатичные, но этого мало, что бы поспорить с нормальной белой женщиной. А здесь… Господи, наверное, это была самая красивая женщина из всех, что я встречал когда-либо. В моих глазах красотою с ней могли бы поспорить только царица Савская и прародительница Ева и то, только потому, что сам я не одну из них не видал, но про обеих наслушался с детства. Естественно и я и Фери — мы оба были убиты на повал, и каждый решил, что на местных отмелях должны быть исключительные жемчуга.

Прошло еще три недели и стало понятно, что опять весь улов будет у Фери. Он вроде бы даже и не суетился, но рыба сама шла ему в руки. Я пытался договориться с папашей, стать местной достопримечательностью, завалить ее подарками, но… Красавица улыбалась мне милой улыбкой и шла к нему. Говорить с парнем не имело смысла, было видно, что он втрескался по уши и с этой дороги не уйдет. Что он думал обо мне? Думаю, что он меня просто не замечал. Я горел изнутри и превращался в пепел. И тут произошло еще одно событие. Мы ловили на отмелях на южной оконечности острова. Глубины не большие — тридцать-сорок футов, раковины крупные — перспективное место. Фери, который мог находиться под водой около двух минут, успевал за нырок проверять до пяти-семи раковин. Помню, как он вынырнул довольный, сияющий и показывает мне две прекрасных жемчужины — ровные, крупные, розового оттенка. Нырок и еще одна, потом две. Потом снова одна, но какая, такому жемчугу место только в коронах царей. Я любуюсь ей, а он говорит, что эта будет его свадебным подарком. Меня даже встряхнуло всего, не думал я, что мои дела так плохи. Вот, значит. А он снова ныряет и несет очередную жемчужину. Я в лодке вижу, что их уже на сумму большую, чем мы за год до этого наловили. А самого грызет мысль, что большая часть этого и красавица туземка уйдут к этому парню. Женишок. У него на этом архипелаге уже пара детей родилась, а туда же…

И тут я увидел плавник акулы. Они заходят на такие отмели мелюзгу погонять. Обычно мы их не трогаем, а они нас. Им и более легкой добычи хватает. Но тут меня буквально осенило. Проколол я себе ножом руку, нацедил крови в чашку и когда Фери нырнул в очередной раз, вылил кровь в воду. Акула почуяла кровь, и сама не своя стала, несколько секунд и она уже у лодки, еще пару секунд и погналась за парнем вниз. Мало того уже второй плавник показался. Прошла почти минута и вот, метрах в пятнадцати от лодки из воды появился он. Лицо бледное от страха, нож в руке, а за ним розовое пятно. Вода вокруг него буквально бурлила от тел, не поймешь, где хвост, где плавник. Через пару секунд акулы снова атаковали и утащили парня. А я… Я пришел в себя, больно жуткое это было зрелище, выбрал якорь и поплыл к деревне. Жемчуг, ясное дело, по дороге припрятал.

В деревне я первым делом к старосте. Говорю, что приключилась беда. Видно парень о коралл поцарапался, вот акулы и взбесились. Дочка старосты, как узнала, так чуть умом не тронулась.

Прошло несколько дней. Я прихожу к дочке старосте и говорю, что мол Фери был моим другом и если он погиб, то жениться на ней должен я. Она посмотрела так странно и говорит, что все так, только ей надо об этом самого Фери спросить. Не успел я удивиться, как она убежала. Пошел к старосте спросить, он говорит, что дочь ушла к колдунье с духами общаться. И уж не знаю, что у них там за духи, но ее они не обманули.

Вернулась она к вечеру с совершенно безумным лицом и говорит, что выйдет замуж за того, кто убьет меня. Каково? Может быть желающие и были, но я без оружия не хожу, да и сам по себе человек хоть и не крупный, но не слабый. Побоялись они. Дошел я до своей лодки, погрузился в нее и отплыл. На прощанье она мне прокричала, что отдаст себя отцу морей, если он отомстит. Я посмеялся, крикнул что-то обидное, но похоже зря.

Всю ночь я буквально летел на свежем ветре, мое корыто показало неожиданную прыть. К утру добрался до крупного острова и едва высадился, как налетел ураган. Мне повезло, что успел найти неплохую пещерку в камнях недалеко от берега и там пересидел стихию. Пешком я добрался до пристани на острове и там на следующий день сел матросом на корабль, который зашел за водой и свежими продуктами (повезло). На пятый день плавания, когда мы уже подходили к мысу Доброй Надежды, нас догнал шторм. По-видимому, океан все-таки сумел узнать, где я нахожусь. Шторм был страшный, корабль и команда “боролись до последнего”, двоих матросов смыло. У нас появились две течи, и тогда капитан решился на отчаянный, но как показала жизнь оправданный поступок. Он выбросил корабль на прибрежные скалы, поймав высокую волну. Он рыдал, как ребенок, но он сохранил жизни себе, команде и мне, храни его господи. Идя вдоль берега, мы добрались до первого населенного пункта, оттуда в крупный город, а там разбрелись.

Потом я продал почти весь имеющийся у меня жемчуг, кроме одной жемчужины. Догадались какой? Большую часть денег прокутил, отдал на строительство какой-то церкви. Потом опомнился, отправился к приискам и на остальные купил там несколько небольших алмазов. Попытался сам заняться разработкой, но бросил, не могу я долго копаться в земле.

Я снова выбрался на побережье и решил вернуться в Европу продать там имеющиеся алмазы и осесть. Я боялся встречи с океаном, боялся, что он меня узнает и будет снова преследовать. За это время я отпустил бороду, изменил внешность. В Кейптаунском порту за небольшие деньги я нанял “Морскую пену”, что бы она отвезла меня в Лиссабон. Но удача отвернулась от меня или я напрасно надеялся обмануть океан. Он узнал меня и на второй день начался шторм. Полдня нас мотало по океанским просторам, а потом судно не выдержало. Мачту сломало, в трюм набрало воды, судно легло на бок, а час спустя “отправилось к рыбам”. Когда все в ужасе пытались забиться в спасательную шлюпку, я не стал вмешиваться, я понимал, что такого легкого пути для бегства не будет. Я отломал от кубрика двери, примотал к ним пару пустых бочонков и привязался сам. Не помню сколько меня мотало по волнам, в конце концов, я потерял сознание, а очнулся у вас на борту.

Я думал, что доберусь до суши не узнанным, не Европа, так Америка и там живут люди. Возможно, океан решил, что покончил со мной. Но вчера вечером один из его гонцов выследил меня. И теперь история повторяется. Вам не уйти из этого шторма со мной. А мне надоела эта чужая кровь. Я убил человека. Это страшно, но это была ноша, которую я бы вынес. Но теперь я ощущаю себя убийцей десятков людей, до которых мне не было дела, которые не сделали мне ничего плохого. Почему я должен отвечать за их жизни? Я ни хочу этого делать, но я должен. Потому что больше некому. У нас прекрасный капитан, но он не сможет бороться до бесконечности. Конец наших судеб уже виден, вопрос только во времени. Вам страшно? Не отвечайте. Мне не важен ответ. Потому что у меня есть решение. Протяните вашу руку. Не бойтесь.”

Артур протянул руку. Мистер Буль быстро пожал ее, вложив что-то Артуру в ладонь, и сжал его пальцы в кулак.

— Идите к себе. Верьте, что все будет хорошо. И помните о своем обещании.

Цепляясь одной рукой за ванты, Артур прошел к себе в каюту, закрыл за собой дверь и только здесь разжал ладонь. На ладони лежала жемчужина. Крупная (размером почти с голубиное яйцо), идеально ровная и круглая, розовато-красного оттенка она как будто светилась изнутри магическим светом. Он засмотрелся на нее, забыв про грохот волн, скрип корабля, ходячий под ногами ходуном пол. Он смотрел и вспоминал…

“Австралия всего два года назад, Кэрри. Как он… Нет, как они были счастливы. И как недолго. Как тихо и по-будничному они расстались. “Так надо, если ты меня любишь”. А он любил, по-юношески горячо и безрассудно.

И что ему дала эта любовь в итоге, кроме боли в груди и тысяч миль за кормою. Он не жалел о ней, но не понимал всего произошедшего. А сейчас, как никогда четко и ясно вспоминая тот год, он впервые подумал, что не правильно говорить “что дало и чего не дало, а могло…”. Нельзя все оценивать в переложении на что-то. Любят не за что-то…, любят потому что… И нельзя требовать от людей вокруг, что бы они это поняли и признали. Люди будут материалистами, потому что этот мир не выживет иначе, потому что только это будет толкать и гнать его вперед по пути прогресса и процветания. Все остальное — цветы, узоры, которые украшают мир обычного человека, но не создают. Поэтому большинство людей, когда-то жертвуют любовью. А еще …”

Боже мой, сколько удивительных, хоть и безрадостных подчас для себя открытий он сделал, и как много понимания пришло в этот момент. Жемчужина высвечивала, выкристаллизовывала из сознания самое главное по любому вопросу. Возможно, что это и было божественное откровение. Явление не образа бога, но истины.

— Человек, за бортом!!! — громкий крик вывел его из оцепенения.

Он выбежал на палубу. Матрос показывал рукой на воду за правым бортом. Какое-то знакомое, темное пятно мелькнуло в волнах. Плащ. Он же оставил его мистеру Булю.

— Это мистер Кейн! — закричал Артур.

— Бесполезно, похоже, что он пошел ко дну как топор, — послышался рядом знакомый голос — держитесь, чтобы не составить ему компанию, сударь.

В задумчивости Артур смотрел на водяные валы, а потом размахнувшись закинул в воды океана что-то небольшое, искрой промелькнувшее в воздухе.

— Это твое, забирай. Владеть этим слишком большое искушение. Я не достоин.

Через какой-то час шторм стих. Команда была измотана до предела, и капитан объявил отдых. В целом корабль пострадал не сильно. Мелкий ремонт вполне можно было отложить до прибытия или сделать без остановки.

Через день они пришли в Рио-де-Жанейро. Город пестрел подобно балагану, светило солнце, корабль начал швартоваться, Артур прогуливался по палубе вдоль борта, когда сзади послышалось:

— Мистер Артур, извините за плащ, я верну, как только смогу.

Это было как гром среди ясного неба, сзади стоял Кейн Буль или Крей Ридберг, какая разница. Он щурился от солнышка, выглядел весьма помятым, но живым.

Правильно растолковав красноречивые взгляды Артура, он пояснил:

— Я обманул его. Бросил в воду ваш плащ смоченный кровью. Его соглядатаев рядом не было. А сам спрятался на дне спасательной шлюпки, под тентом. Думаю, что больше никогда не выйду в море, устроюсь здесь начну жизнь заново.

— Ну, поздравляю Вас, мистер Буль, — Артур не знал, рад он или нет.

Команда быстро справилась с первым шоком и поздравила Кейна Буля с воскрешением. Капитан сказал, что им надо будет поговорить.

Когда они подходили к трапу, после решения всех таможенных формальностей. Кейн обратился к Артуру:

— Извините меня, я помню о нашем уговоре, но все-таки… Вы не вернете мне жемчужину, я заплачу. Хотите алмаз, самый крупный из тех, что у меня есть. Думаю, что он стоит три-четыре тысячи фунтов, если продавать быстро.

— Знаете, я бы вернул, но у меня ее нет. Я так поверил в Вашу смерть, что бросил ее следом за вами в воду. Сейчас над ней уже несколько тысяч футов воды.

— Правда?.. Жаль. Я привык к ней. Любил на нее смотреть, — мистер Буль выглядел немного расстроенным.

— А что вы видели, когда смотрели? Или кого?

— “Кого”. Ту девушку, дочку вождя. Я снова и снова воскрешал тот самый миг, когда впервые встретил ее и что почувствовал тогда.

— И все..? Похоже, что вы и правда очень любили ее. Интересно, что с ней стало?

— Мне это не интересно. Потому что мы уже не встретимся. Но в одном вы правы, второй такой любви уже не будет.

— Потому что у каждого она только одна?!

— Нет, потому что я уже другой. До свидания. Помните о своем обещании.

Он уходил по трапу. Артур смотрел ему вслед и подумал:

“Как легко он идет. Он идет начинать новую жизнь. Он уверен, что ушел от расплаты. Но это вряд ли. Океан вечен, он дождется. Не его, так его детей близких или дорогих ему людей. Дождется и заберет их жизни вместо его. Может стоит его догнать и сказать об этом. Нет, наверное, не стоит, это ничего не изменит для него. Только добавит к старым ночным кошмарам новые. Он и так отдал немало. И не мне решать, что он заслужил. История содержит десятки примеров, когда за большие преступления люди расплачивались гораздо меньшим. Не нам решать…”

Январь 2001